ТОМСК, 17 авг — РИА Новости. Пятнадцать лет назад, 17 августа 1998 года, правительство РФ объявило дефолт. Рубль обесценился, люди потеряли свои сбережения в национальной валюте. Этот день многие томичи запомнят надолго: кто-то съел первый в своей жизни «Сникерс», кто-то провел весь день в очереди в банк, чтобы вернуть свои «кровные». Были и те, у кого этот день и вовсе не был связан с дефолтом.

Новая работа

«В этот день я пришла работать в администрацию Томской области. Конечно, я совершенно не думала о ситуации, которая произошла, вся была в напряжении, ожидании того, что меня ждет на новом месте работы», — вспоминает председатель Законодательной думы Томской области Оксана Козловская.

Именно 17 августа, в день, когда был объявлен дефолт, Козловская начала свой путь во властных структурах региона, куда пришла с шарикоподшипникового завода. Тогдашний губернатор Виктор Кресс пригласил ее на должность заместителя губернатора и начальника вновь создаваемого департамента по работе с муниципальными образованиями.

«Тема была малопонятная для меня вообще, я плохо знала тогда Томскую область. Губернатор поставил задачу — сказал: постарайся создать систему взаимодействия с муниципалитетами, которая позволила бы их включить в общую систему развития региона. А все происходило на фоне, когда каналы, все газеты были забиты сообщениями, заявлениями по дефолту», — говорит спикер.

По ее словам, лично ее семьи дефолт не коснулся — особых сбережений не было. «Больше всех это волновало тех, у кого были больше сбережения в рублях. Это обычно происходит с людьми, у которых денег много», — улыбается Козловская.

Первый «Сникерс»

Томичка Марина Иванова и ее семья этот день запомнят надолго — по сути, Ивановы потеряли все накопления, которые собирали долгие годы.

«Наша семья собиралась покупать дом, на счету в «Сбербанке» за многие годы накопилось 11 тысяч рублей. После дефолта родители сняли эти деньги, пошли в магазин и купили палку колбасы и три «Сникерса». Это был мой первый «Сникерс», — вспоминает Иванова.

Купил «Ладу»

«Я продал квартиру за рубли 8 августа, большая часть суммы была в виде рублевого векселя «Сбербанка». Так вот весь день 17-го пытался получить наличные по этому векселю. Безуспешно», — вспоминает бизнесмен Андрей Поздняков.

По его словам, по векселю ему полагалось «не так уж и много» — 50 тысяч рублей, которые не мог получить довольно долго.

«Дней через 10 все-таки получил деньги и купил машину — новую «99-ю». Переплатил совсем немного — примерно три тысячи. До 17 августа они были по 49 тысяч, а я купил за 52 тысячи рублей. Правда, уже одну из последних в Новосибирске, в Томске все разобрали к тому моменту», — говорит предприниматель.

Дитя дефолта

Жительница Томска Юлия Тремасова говорит, что 17 августа 1998 года у нее вовсе не связано с дефолтом — в это время она лежала в больнице на сохранении беременности.

«Именно 17 августа стало окончательно понятно, что беременность удалось сохранить. В тот момент ни о каком дефолте я даже не подозревала. Каково же было мое удивление, когда выписавшись из больницы 19 августа, я увидела цены в магазинах», — говорит Юлия.

Вспоминает, что относительно доступными продукты остались только в тех магазинах, которые до дефолта считались дорогими, да и то ненадолго.

«Через семь месяцев, за два дня до рождения моего сына, заведующая акушерскими клиниками Сибирского государственного медуниверситета сказала: «Рожай прямо сейчас, у меня родовая уже две недели пустая стоит». Купить что-нибудь для ребенка было практически невозможно — даже бутылочки были импортного производства, а потому стали «золотыми», — сетует томичка.

Поэтому, по ее словам, она поступала «по старой советской традиции» — покупала недорогие отечественные ситец и фланель и шила пеленки и распашонки. «Так и рос у меня ребенок лет до трех в самошитом», — добавляет Тремасова.

Из отпуска с дефицитом

Владимир Самокиш, экс-замгубернатора Томской области, ныне бизнесмен, говорит, что «веселые дни середины августа 1998 года» помнит очень хорошо — готовясь к отпуску, пытался прикупить иностранной валюты: рубли в Турции поменять тогда было сложно.

«Дело было 14 августа: в одном обменнике было пусто, в другом курс был уже 6,7 за доллар (а рассчитывал я на 6,2): я поругался и купил у них все что было — порядка 600 вражеских дензнаков. Еще через час покупать пришлось уже по 8 рублей. Но отпуск — дело хорошее, и с легким сердцем я удалился в солнечную Анталию, где и пробыл до 28 августа», — рассказывает Самокиш.

О дефолте он узнал только по возвращении на родину — в Турции тогда интернета в гостиницах не было, прессы не читал.

«Когда я прилетел в «Толмачево» и сел в машину, включил «Маяк» — и три часа до Томска поднимались волосы дыбом, когда слушал последние новости. В мозг сразу впились термины «СЭЛТ», «дефолт» и «валютный коридор». У обменников появились люди специфической наружности — вольные брокеры. Импортные товары стали стоить запредельных денег, — вспоминает он.

Скучно, как говорит бизнесмен, тогда не было: полопались несколько крупных банков, коммерсанты стали хуже выполнять договоренности. «Люди постарше потянулись за сахаром и крупой. Починка иномарки стала страшным кошмаром и разорением — все цены на запчасти номинировались в валюте», — рассказывает Самокиш.

Последствия были хуже

«Не помню ничего из этого дня. После этого дня — помню. Я в банке работал, а все эти процессы начались позже. Больно же не тогда, когда режут или ранили — догоняешь-то потом. Была встряска, и непонятно, куда дело пойдет», — делится заместитель губернатора Томской области — начальник департамента финансов Александр Феденев.

По его словам, было осознание, что это не первый кризис. Вот только предыдущие банковские кризисы были краткосрочные, а этот — «тяжелый, затяжной, с изменением банковской структуры, с изменением экономических условий».

«Это в полной мере стало доходить только к октябрю. И потом началась борьба за выживание. Выжили», — подытожил он.