Апелляционный суд столицы несколько месяцев назад огласил приговор «оборотням» — членам одной из самых известных в Украине банд, возглавляемой ныне покойным подполковником милиции Игорем Гончаровым (на счету банды, куда входили правоохранители и их пособники, 11 убийств, ряд похищений с целью вымогательства и других преступлений). А недавно на прилавках магазинов появилась документальная повесть экс-замначальника управления ГУБОП МВД Украины подполковника Виктора Герасимова «…Мы были перстом божьим». В этой книге бывший оперативник рассказал историю расследования дела банды и описал без прикрас современную систему органов внутренних дел. Он также попытался ответить на вопрос, который давно волнует общество: существует ли связь между милицейской преступной группировкой и исчезновением журналиста Георгия Гонгадзе? — Виктор Петрович, если я не ошибаюсь, работу над книгой вы закончили давно. Почему она вышла в свет только сейчас и почему вообще вы решили опубликовать воспоминания? — До окончания судебных слушаний и оглашения приговора я не имел права разглашать информацию о деле. Поэтому был вынужден ждать. Если помните, суд над членами группировки тянулся 7 лет. Отмечу, что делу этой банды я посвятил большой период своей жизни. И все это время в СМИ публиковалась недостоверная информация об обстоятельствах расследования, оперативно-следственной группе и членах самой преступной группировки. В основном, это происходило из-за того, что некоторые мои бывшие коллеги хотели заработать на этом резонансном деле дополнительные «звездочки на погоны» и поощрения. При этом имели лишь косвенное отношения к ликвидации преступной группы и расследованию. В результате я пришел к выводу, что обязан рассказать правду. — Тогда давайте начнем с самого начала. Как появилось дело «оборотней»? — Изначально речь о банде не шла. Еще в 2000 году отдел по борьбе с бандитизмом столичного УБОП (в просторечье «бандитский отдел») проводил оперативные мероприятия по делу об исчезновении бизнесмена Михаила Гельфанда, который был похищен в ночь с 31 августа на 1 сентября того же года. Я тогда в отделе еще не работал. Но знаю, как развивались события. Сначала одному из оперов удалось получить информацию о том, что к похищению предпринимателя могут быть причастны жители Киевской области с криминальным прошлым. Затем в Броварах был задержан некий Радченко (его голос, по данным экспертизы, совпал с голосом похитителя, который на аудиозаписи требовал выкуп за освобождение предпринимателя). А также были установлены еще двое подозреваемых — Свердлов и Вознюк. Но Радченко отказался давать против них показания, и органы не смогли ничего им предъявить. В результате, воспользовавшись ситуацией, Свердлов и Вознюк покинули страну (последний, кстати, до сих пор находится в бегах). А Радченко предстал перед судом и получил в виде наказания более пяти лет лишения свободы. После чего оперативно-розыскное дело списали в архив. — Получается, что дело о милицейской банде могло и не появиться? — Если бы не простая случайность, так бы и было. Весной 2001 года я перешел в «бандитский отдел» из Печерской межрайонки УБОП Киева. А спустя какое-то время всем сотрудникам велели прийти на субботник и убрать в своих кабинетах. Тогда-то я краем глаза и увидел, как один из оперов выносит из кабинета рулон ватмана. Поскольку на этом ватмане была изображена одна из схем связей подозреваемых (такие схемы делают, чтобы было проще анализировать накопленные материалы), я заинтересовался и попросил коллегу дать мне ее посмотреть. — А к какому преступлению относилась эта схема? — Как раз к делу о похищении Михаила Гельфанда. На схеме были телефонные переговоры Свердлова. Ведь тогда все думали, что именно он руководил похищением бизнесмена. А также там был номер мобильного телефона, который значился как не установленный. Но мне этот номер был знаком… — Постойте! Вы, наверное, ранее работали в Радянской межрайонке УБОП Киева вместе с Игорем Гончаровым, позже признанным главарем банды? — Совершенно, верно. И номер своего мобильного телефона он мне дал лично. — И вы сразу заподозрили своего бывшего коллегу? — Нет, конечно. Но у меня появились смутные догадки. Поэтому я решил посмотреть еще и оперативно-розыскное дело. А в нем обнаружил фотографию подполковника милиции, замначальника отдела следственного управления столичного УМВД Василия Гайдая, который фигурировал как «связь» Свердлова. И вот тогда я действительно задумался. Поскольку знал, что Гайдай дружит с Гончаровым и часто заглядывает к нему на работу. — Разве это повод для подозрений? Если я не ошибаюсь, Василия Гайдая пытались привлечь к ответственности по делу об исчезновении бизнесмена Гельфанда еще до вашего появления в отделе. Но так ничего и не добились… — Верно, пытались. Даже обыск у него в квартире проводили! И ничего не нашли. Но дело в том, что было еще одно обстоятельство, которое заставило меня заподозрить Игоря Гончарова. Еще во времена совместной работы он не раз предлагал мне злоупотребить служебным положением и незаконно подзаработать. Проще говоря, выкрасть человека, который кому-то должен крупную сумму и «выбить» из него деньги. После чего отдать половину тому, кому он задолжал, а остальное оставить себе. Более того, Игорь намекал, что у него есть люди, которые могут вместе с нами провернуть подобное «дельце»… Кстати, результаты обыска у Василия Гайдая тоже вызывали сомнение. Опера, которые его проводили, жаловались мне, что подполковника кто-то предупредил. Мол, он открыто над ними издевался! Узнав об этом, я в шутку предположил, что в нашем отделе есть бандитский «источник». А позже выяснилось, что я оказался прав — один из сотрудников отдела действительно работал на Игоря Гончарова. Кроме того, у него еще была пара «доверенных лиц» в аппарате городского УБОП! Но к уголовной ответственности эти люди не привлекались — просто ушли на пенсию. — Вы доложили о незаконных предложениях Гончарова начальству в Радянском районе? — А какой смысл в этом был в то время?! Общеизвестно, что с начала 90-х таким образом в милиции «зарабатывали» многие. И руководство об этом догадывалось. Почему закрывали глаза? А как иначе, если в то время зарплата у милиционеров была в эквиваленте от 15 до 20 долларов США?! — А своему шефу в УБОП Сергею Хамуле о своих подозрениях в отношении Гончарова и Гайдая вы тоже не говорили? — Как раз наоборот, практически сразу ему все рассказал. Похищения людей в то время происходили часто, и похитители всегда были на два шага впереди правоохранителей. Как будто знали, каким образом мы будем действовать. Так что уже тогда можно было предположить, что мы имеем дело с нашими коллегами. — И как Сергей Хамула отреагировал? — Не поверил. Слишком фантастической казалась ему моя версия. Тогда я предложил ему нарисовать еще одну схему, на которой были бы изображены телефонные переговоры Игоря Гончарова в момент исчезновения Гельфанда. Так мы и сделали. А схема показала, что преступлением руководил не Свердлов, а Гончаров. — И этого было достаточно, чтобы завести оперативно-розыскное дело? — Да. И назвал я его «Снегири» (у этих птичек грудка красная — словно милицейские петлицы образца СССР). Но на душе было неспокойно. Все-таки речь шла о коллеге. Тогда мы предприняли еще один шаг. Нацепив на себя диктофон, я отправился к Игорю Гончарову и рассказал ему легенду об одиноком наркоторговце с килограммом кокаина, чтобы посмотреть, как он будет реагировать. Не поверите, но результат превзошел все наши ожидания! Подполковник тут же решил, что нужно отобрать товар у «барыги» и выгодно его перепродать. Более того, начал разрабатывать план этой операции и давать мне инструкции… — Наверное, после того как появилось ОРД «Снегири», создали и опергруппу по делу? — Конечно. В нее входили я и мой напарник Игорь Прикладовский. А руководил нами Сергей Хамула. При этом в «бандитском отделе» о том, чем мы занимаемся, никто не знал. Ведь для начала нам было необходимо установить все источники Игоря Гончарова в подразделениях киевского УБОП. От этого зависел успех оперативной разработки. — О том, что было потом, уже много написано в СМИ — всего за год вам удалось задержать почти всех участников банды. А вы лично даже привезли из Москвы беглого Свердлова. Но о личности Игоря Гончарова почти ничего не известно. Расскажите о нем. — Начну с того, что я перешел из Печерского розыска в 21-й межрайонный отдел Радянского района осенью 1996 года. В то время я был молодым капитаном. А Игорь Гончаров — подполковником и замначальника отдела. Он работал в УБОПе едва ли не со дня его основания и умел создавать вокруг себя особую ауру. Поэтому для меня (так же, впрочем, как и для других моих сверстников) являлся безусловным авторитетом. И лишь во время следствия я понял, с кем имел дело. Понимаете, Гончаров совершал преступления не только ради денег (хотя они, безусловно, имели для него огромное значение). Прежде всего, он стремился удовлетворить собственные амбиции и получить удовольствие о того, что может распоряжаться судьбами не только жертв, но и членов банды. Однажды (это было еще во времена нашей совместной работы) он спросил у меня о том, приходилось ли мне убивать? Я ответил — нет. И, представьте себе, он мне посочувствовал! Мол, ты не знаешь, какой это «кайф» — убивать: когда убиваешь — чувствуешь себя Богом! Уже во время следствия члены банды дали показания, что почти всех жертв Игорь Гончаров задушил лично… — После задержания экс-подполковник сотрудничал со следствием? — Нет. Он отрицал свою вину и морочил нам голову. Поэтому, в конце концов, мы перестали его допрашивать. Зачем, если на первом этапе со следствием сотрудничали другие члены банды?
Стоявший у истоков разоблачения милицейской банды оперативник рассказал «Сегодня», почему первым заподозрил Игоря Гончарова, как ходил к нему с диктофоном и предложением «потрясти» кокаинового торговца и об операции «Снегири»